Откуда у Елены столько смелости и как проходят рабочие будни, медик с 20-летним стажем рассказала после суточной смены.
- Почему вы пошли работать в эпидбригаду, что вами тогда двигало?
- Мне захотелось выйти за пределы известного и испытать себя. Это же интересно — приобрести колоссальный опыт работы с неизвестной инфекцией, увидеть различия в течении болезни у разных пациентов, оценить динамику, риски развития осложнений. Меня трудности не пугают, а вдохновляют на профессиональный рост. Мы — медики и водители, работающие в составе бригад, оказывающих помощь пациентам с коронавирусом, — собрались с разных подстанций на одной перепрофилированной. Нас 46 человек, в смену выходит 5 бригад. Заметила, что всех нас объединяет одна черта — внутренний стержень. Мы подошли к этому выбору с полной ответственностью, с большим интересом и огромным желанием помогать людям. И будем работать столько, сколько потребуется.
- И как вам работается вместе?
- Комфортно, здорово, мы очень сдружились, несмотря на соблюдаемую социальную дистанцию. Каждое утро у нас традиционная 5-минутная планерка на воздухе между теми, кто уходит со смены, и теми, кто заступает. Обсуждаем новую информацию, интересные случаи, какие по ним были приняты решения, делимся советами, как лучше поступить в той или иной ситуации. Да, мы всегда в масках — так положено, но это не мешает общению. Ещё мы созваниваемся и консультируемся друг с другом в сложных ситуациях, чтобы максимально эффективно сработать. В последнее время чаще созваниваемся вне работы и говорим о личном — о здоровье, семье, детях, потому что за столько недель уже многому научились, многое узнали о новой инфекции, разработали тактику работы с ней.
- Вы ощущаете поддержку коллег, есть ли чувство локтя, и как это проявляется?
- С нами практически всегда на связи старший фельдшер специализированной подстанции Евгения Готфрид, которая выслушает, поможет, донесет просьбы наши до руководства, а если надо — и в решении проблем поучаствует. Заведующая подстанцией №3, на которой наша бригада раньше работала, Ирина Коренькова постоянно интересуется, как дела, как самочувствие, настроение. Мы чувствуем, что за нас искренне переживают, а на родной подстанции любят и ждут нашего возвращения. Благодарны коллегам за поддержку, добрые, теплые и искренние чувства.
- Как решают, на какой вызов вас направить?
- Поводом для вызова может быть не только повышение температуры тела, но и травма, отравление или обострение хронического заболевания. У всех звонящих диспетчеры собирают эпиданамнез. Задают ряд определённых вопросов, в том числе интересуются, был ли у пациента либо людей из его окружения контакт с заболевшим, у которого подтвержден коронавирус. Мы благодарны диспетчерам за эту ценную и важную информацию, которая позволяет всем бригадам работать безопасно. Госпитализация пациентов с подозрением на коронавирус согласовывается старшим врачом, поэтому, когда мы привозим их в специализированный стационар, нас там уже ждут. У эпидбригад есть свой диспетчер направления, который все про них знает: где находятся, куда двигаются. Мы как на ладони.
- Спецодежда, которая защищает вас от заражения, доставляет дискомфорт?
- Приходится говорить громче: мы просто сами себя плохо слышим из-за респираторов и масок. И не можем оценить, насколько мы громко или тихо говорим. Окружающие отмечают, что нормально мы так орем. Потом вместе немножко над этим посмеемся, отчего всем станет чуть легче. Весь процесс облачения в защитный костюм занимает две, а то и одну минуту. Но это после недель тренировки! С головы до ног мы полностью закрыты, нет ни сантиметра свободной кожи. В костюме жарко и душно, мы сильно потеем, а от плотно прилегающих защитных очков надолго остаются вмятины на лице. Однако к этому мы уже привыкли. Восстанавливаем силы и отдыхаем, когда по графику выходной выпадает. Уточню, что комбинезон, длинные бахилы, перчатки, респираторы, очки — все это мы используем однократно. Один пациент — один комплект защитной одежды, который после по определенному алгоритму снимаем и утилизируем. Мы едем на вызов абсолютно подготовленные.
- Как на вас реагируют, ваш вид пугает людей?
- Дети, кстати, нас совсем не боятся, они с большим любопытством разглядывают наши «космические» костюмы. В самом начале нас снимали на камеры телефонов из всех окон, наверное. Сейчас намного спокойнее реагируют, стараются к нам особо не приближаться, остерегаются, держатся на расстоянии. Могут открыть дверь и придержать её, но в подъезд с нами не зайдут. Бывает, расспрашивают, к кому, по какому поводу и в какую квартиру мы приехали. Считают, что мы обязаны сказать, кто в их доме заражен и представляет опасность. Угрожают жалобами, когда мы объясняем, что не имеем права разглашать информацию о своих пациентах. Однажды даже преградили нам путь и не пускали в подъезд, пока не скажем. Мы просто совсем замолчали – люди растерялись, видимо, не знали, как быть дальше, и вскоре попросту ушли. Стараемся не провоцировать конфликты: если возле лифта есть люди, пойдём пешком по лестнице, чтобы не нарушать их комфорт.
- Как вы начинаете общение на вызове с пациентами, с его окружением? О чем обязательно следует сказать, какие эмоции показать?
- Всегда доброжелательно поздороваемся — сначала в домофон, потом при встрече в квартире. Какая бы ни была в ответ реакция, проявим сдержанность и эмпатию. Мы понимаем страхи и переживания пациентов, поэтому стараемся их успокоить и всё разъяснить, чтобы снять негативные эмоции пациента и купировать конфликт. Сейчас уже нет столько вопросов о коронавирусе, как раньше, все всё знают об инфекции: количество заболевших, смертность, процент выздоровления у нас и в других странах. Большинство пациентов настроены лечиться, спасать свою жизнь. Правда, есть пациенты с подтвержденным диагнозом коронавирус, которые отрицают существование заболевания, однако быстро соглашаются на госпитализацию: наши объяснения и уговоры действуют, нам доверяют.
- Как завоёвываете доверие пациента, как поддерживаете?
- Раньше пациенты видели нашу внешность, мимику, и порой этого хватало, чтобы расположить к себе. Сейчас все строится на общении: важно понять, какие предположения и опасения у пациента. Стараемся, чтобы и он нас услышал и понял, как ему действовать, как бороться с болезнью. Одним объясняем сухо, только фактами, с другими можем пошутить – всё зависит от настроя самого человека. Паникующих — единицы, большинство стойко переносят известие о болезни. Хотя для всех пациентов это большой стресс, когда они узнают о заражении COVID-19. Даже самый позитивный человек испытывает страх и отчаяние. Конечно, утешаем, успокаиваем. Порой нас спрашивают, как они могли заразиться, если практически ни с кем не виделись и редко выходили на улицу. Начинаем разбираться, и выясняется, что маску носили, не полностью закрыв нос, руками в перчатках трогали лицо.
- Вы отслеживаете судьбу пациентов, помните первого из них?
- Первого пациента не помню. Зато почему-то вспоминаю другого, когда ещё коронавирус не столь активно вторгся в нашу жизнь. У него резко подскочила температура и появилась одышка, за три дня до этого он вернулся из-за границы. Бывает, интересуюсь состоянием пациента после того, как доставлю в больницу. Переживаю всё же, и ещё мне важно знать, насколько моя помощь в этом деле оказалась своевременной, правильной и решающей. Этот опыт нужен, чтобы эффективно помогать другим пациентам.
- Тяжелые случаи были?
- Женщина 76 лет. В течение всей транспортировки в стационар высокую температуру снимали жаропонижающими препаратами, дыхательную недостаточность — ингаляцией воздушно-кислородной смесью, постоянно контролировали гемодинамику, чтобы не допустить ухудшения состояния.
- Что вас мотивирует и дальше спасать людей?
- Это лучшее, что я умею. Люблю помогать, испытываю огромное удовлетворение от результата работы. Приехала, сделала все, что от меня зависит, вытащила с того света или из состояния шока. Сначала экстрим, потом адреналин и затем уже эйфория — вот и вся цепочка чувств. Мы никогда не знаем, что нас ждет, и даже если известен повод к вызову, все может поменяться в одну минуту. Это очень интересная работа, главное — с людьми. Смены бывают сложными, тяжелыми или чуть менее таковыми, но большого стресса и напряжения не испытываю. Дома после смены люблю расслабиться с книгой в руках. Иногда это различная художественная литература, порой медицинские справочники и научные публикации. В первом случае преображается мир, во втором — совершенствуюсь я: мир стремительно меняется, и я должна быть готова к этому. После такого отдыха есть силы для новых подвигов на работе.
- Все закончится, вы снимете этот неудобный костюм насовсем, и… Вы представляете этот момент, как это будет?
- Мы каждую смену об этом говорим. Правда, уже не можем представить, как будем без этих костюмов, так к ним привыкли (смеется). У нас до мелочей отработаны алгоритмы надевания этих спецкостюмов, обработки салона автомобиля. Наверное, до конца своей деятельности мы останемся такими, как сейчас, — зацикленными на чистоте. Столкнувшись с этим вирусом и увидев, как он протекает и с какими осложнениями, мы стали еще более скрупулёзными и ответственными в плане дезинфекции. Конечно, мы ждем, когда все это завершится и люди вернутся к своей привычной жизни. Это будет радостным событием, когда мы сможем свободно передвигаться, отдыхать, работать, жать друг другу руки и обниматься при встрече.
- И последний вопрос: что в период пандемии вас больше всего восхитило, удивило или разозлило?
- Мне понравилось, что на вызовах в большинстве своем люди были в масках — и сам пациент, и его близкие и родные. Это говорит об ответственном отношении, о высокой культуре. Вижу, как многие стараются выполнять все меры предосторожности, чтобы свести к нулю распространение инфекции. И они чувствуют, что они молодцы. Они и правда молодцы.
Автор: Ирина Бердюгина, пресс-служба ГБУЗ ТО «Станция скорой медицинской помощи». Фото Елены Красновой
