Почему вы выбрали работу именно в психиатрической бригаде? Какие есть особенности работы в ней?
– Если смотрю детектив – наперед знаю, кто убийца. Видимо, в прошлой жизни я была следователем. А в этой – психиатр. То, что психиатрия – это мое, я решила еще при поступлении в Омский медицинский институт. Казалось, что у меня к этому есть призвание – решать запутанные головоломки. Образ рисовался восхитительный: я нахожу первопричину состояния, анализирую вместе с пациентом, назначаю лечение, возвращая его к нормальной жизни.
На пятом курсе, когда попала на практику в психиатрическую больницу, еще больше убедилась в правильности своего выбора. Пациенты этого профиля меня интересуют и волнуют. Правда, общение с ними в начале моей практической деятельности было непростым: они недоверчивые и скрытные. Только когда на моем пути попался психиатр от бога, я поняла, как выстраивать отношения с такими сложными пациентами. Научилась фокусироваться исключительно на больном, проявляя бодрость, оптимизм или строгость.
После института я дополнительно год обучалась, чтобы получить второй сертификат и работать в психиатрической бригаде Тюменской скорой медицинской помощи. Правда, брали туда только мужчин – работа очень интересная, но опасная. Сразу попасть в психиатрическую бригаду не удалось, я два года ездила на инфаркты, инсульты, ДТП, зная, что придет мой час. Вакансия появилась, когда один из врачей ушел на пенсию. Коллеги-психиатры замолвили за меня слово перед руководством. Так, я оказалось второй женщиной психиатром за столетнюю историю скорой помощи города Тюмени. С того момента я ни на минуту не пожалела, что попала в специализированную бригаду. Сейчас я уже перешла в отдел по контролю качества, где работаю с обращениями граждан, выстраиваю конструктивный диалог с пациентами и их родными, решаю возникшие проблемы. И все равно беру смены на психиатрической бригаде.
Есть мнение, что осень и весна – время обострений, вы ощущаете это в работе?
– Это действительно прослеживается, особенно у людей с заболеваниями, которые напрямую связаны с дофамином и серотонином (шизофрения, биполярное расстройство, депрессия). В это время даже у здоровых людей снижается иммунитет, появляется повышенная усталость и утомляемость.
Часто ли приходится прибегать к принудительной госпитализации?
– Чаще всего вызывают психиатрическую бригаду скорой медицинской помощи на острые психические состояния, галлюцинации, алкогольные и наркотические психозы, суициды и многое другое. И большая часть пациентов не оценивает тяжесть своего состояния и опасность своих действий, их приходится госпитализировать недобровольно.
К пациентам какого возраста вы чаще всего выезжаете?
– В основном преобладает возраст от 25 до 50-ти.
Излечить невозможно
От чего сегодня люди сходят с ума? Что помимо алкоголя и наркотиков может довести до состояния, когда человек теряет связь с реальностью?
– Стресс, наркотики, алкоголь и травмы – все это провокаторы психических расстройств. Многое зависит от наследственной предрасположенности, темперамента, характера. Наш классический пациент с шизофренией в детстве был идеальным ребенком для родителя: сидел дома, учился на одни пятерки, был послушным, на улице не гулял и с велосипеда не падал, друзей не имел. А во время тяжелого экзамена в институте внезапно сошел с ума. Часто у пациентов с мнительными чертами характера, переживших стрессовую ситуацию, например, угрозу жизни, преследование, насилие, сохраняются страхи, тревога, которые в последующем могут перейти в манию преследования, бредовые идеи.
Когда я училась в институте, нам профессор говорил, что человек может прожить всю жизнь и не разбудить тот ген шизофрении, который в нем живет. Пациенты, возможно бы, и жили дальше со своим чертами характера, если не эти стрессовые ситуации, которые выступили катализаторами.
Излечить таких пациентов, к сожалению, невозможно. На фоне лечения может быть стойкая ремиссия. В моей практике была пациентка, у которой дебют заболевания был в возрасте 20-ти лет, родные тогда вовремя обратились за помощью. Женщина прошла лечение в стационаре, с мужем была проведена беседа о заболевании, последствиях и о необходимости постоянного поддерживающего лечения. Она регулярно наблюдалась в психоневрологическом диспансере, лечилась, жила счастливо с мужем, работала на руководящей должности. Человек прожил полноценную жизнь. Познакомилась я с ней, когда она уже вышла на пенсию. Это для нее стало стрессом, в результате чего возникло обострение.
Какие случаи из вашей практики вам особенно запомнились?
– Внезапно мужчина стал замкнутым, отказался ходить на работу, по несколько часов в сутки мог читать молитвы. Затем стал утверждать, что с ним говорит бог. Родные никуда не обращались за помощью, надеясь, что все пройдет само собой и все будет как раньше. Но стало только хуже: мужчина поранил ногу об разбитое стекло, когда пытался выпрыгнуть из окна. Общепрофильная бригада скорой помощи, вызванная родственниками, заподозрила неладное: пациент был агрессивным, никого к себе не подпускал. Даже тогда родные оставались в иллюзии, что купленный билет на родину может все исправить: там он обязательно обретет душевное спокойствие, исцелится и станет нормальным.
Сможете с одного взгляда определить по человеку, ваш пациент или нет?
– Для госпитализации нужны конкретные основания, а значит, мы оцениваем все, чтобы определиться с диагнозом: мимику, взгляд, интонацию, движения, внешний вид пациента и обстановку в квартире. С опытом приобретаешь поразительную способность – острое чутье, которое отфильтровывает различные варианты, раскладывает все по полочкам и помогает принять правильное решение. И дает преимущество – думаешь на два шага вперед.
«Да он не такой, только сегодня психанул, ему что-то показалось, мы немного поскандалили, он уже успокоился», – слышу я от мамы пациента. И чувствую недосказанность. Родственники не дают ему раскрыться и признаться. В разговоре сдержан, с ним нет никаких проблем: он не агрессивен, не сопротивляется, не галлюцинирует, суицидальные мысли не высказывает. Но у меня чутье, если я его сейчас оставлю – случится что-то непоправимое. И уже когда едем в больницу, узнаю от пациента, как долгие годы ему было невыносимо скрывать и игнорировать свое состояние. У него больше нет сил это терпеть.
Я доверяю своей интуиции – не уйду с вызова, не успокоюсь, пока не сделаю все возможное, чтобы предупредить опасность.
Не понимают, что происходит
Были ли случаи, когда пациенты на вас нападали?
– К счастью, таких случаев не было. Мои напарники всегда вовремя реагировали и пресекали агрессию.
Что делать, если больной, его родственники не согласны с госпитализацией,но человек, например, терроризирует соседей?
– Если родственники видят изменения в состоянии пациента, а сам он отказывается обращаться к психиатру, то им необходимо: самостоятельно обратиться в психоневрологический диспансер, написать заявление на осмотр психиатром и решении вопроса о госпитализации.
Используются сейчас смирительные рубашки?
– Нет, конечно.
Как понять, что уже пора к психиатру и можно ли это определить самостоятельно?
– Многие пациенты в начале заболевания еще понимают, что с ними происходит что-то не так, но боятся обратиться к психиатру, длительно скрывают свое состояние. Надо относиться настороженно к нарушению сна, навязчивым болезненным мыслям (особенно суицидальным), немотивированным вспышкам агрессии, появлению голосов – это все причины обратиться за консультацией психиатра.
Как в анекдоте: «Острый психоз – я говорю с котом. Острый галлюцинаторный психоз – я говорю с несуществующим котом. Паранойя – я боюсь взболтнуть лишнего при коте. Шизофрения – кот говорит внутри меня. Неврастения – кот меня игнорирует, и мне это кажется совершенно невыносимым. Маниакально-депрессивный психоз – мой кот меня не ценит».
Фото: пресс-служба Станции скорой медицинской помощи
